Игорь Куницын

Родился в 1976 г. в Печоре. Окончил Медицинский институт в Архангельске, учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Публикации: «Дружба народов», «День и ночь», «Новая Юность», «Интерпоэзия», «Крещатик», «Сибирские огни», «Дружба народов» и др. Лауреат конкурса им. С. Есенина, финалист «Илья-премии» и др. Автор книг стихотворений «Некалендарная зима», «Портсигар», «Макадам», «Рыба-сон». Живёт в Домодедово.

Редактор публикации — Александр Правиков

Следом за мной не иди

* * *

Уже стреляют? Нет — салют.
А может дрон — ручная птица?
А может пьяницы орут?
А может мне всё это снится?

Что ничего уже не то,
хоть говорят, что стало лучше.
Надену серое пальто,
воротником закрою уши

и побреду куда глаза
по Ленинградскому проспекту.
И никогда на тот вокзал
я не пойду с тобой в разведку.

И ты со мною не пойдёшь
и не узнаешь в мутной рани,
что ложка — маленькая ложь,
звенящая в пустом стакане.

* * *

давай оплатим счётчики
за воду и за свет
пока не обесточили
нас люди без примет

они пришлют квитанцию
в которой ночи дней
как водится окажутся
дороже и длинней

и как всегда окажется
что мы с тобой вдвоём
бесценный свет безжалостно
как воду ночью льём

а днём листаем сонники
разгадывая сны
цветов на подоконнике
прозрачны и честны

* * *

пройдясь по парку на озеруток
налюбовавшись и околев
побрёл обратно как после суток
усталый доктор в тени дерев

присел и думаю — как миру
понять меня как мне его
через минуту понял — сыро
кругом и больше ничего

по сторонам смотрел обратно
идя как будто что искал
картину мира вероятно
собрать пытаясь по кускам

вот соберу и дома спрячу
картину мира или две
Декамерон прочту Боккаччо
устрою завтрак на траве

* * *

в тёплом баре пиво пьют холодное
за окном зима ненастоящая
это только серия пилотная
ничего ещё не говорящая

к небесам приклеенные скотчем
звёзды от розеток заряжаются
бармен над стаканами хлопочет
в баре за приспущенными жалюзи

пиво пьют и ждут вторую серию
за окном поэзия такая
хоть снимай на телефон Иксперия
ни во что особо не вникая

Аудио: Игорь Куницын читает стихотворение «в тёплом баре пиво пьют холодное…»

* * *

за поворот бежит кривая
путей прикрытая листвой
не ты ли ждал вчера трамвая
на Достоевской сам не свой

прозрачный снег упал-отжался
и словно не было к утру
не ты ли с ним вчера сражался
как сумасшедший на ветру

кругом орали как благие
сирены лил ненужный дождь
не ты ли бормотал такие
слова что вряд ли разберёшь

не ты ли бешено стучался
в железную подъезда дверь
наверное не меньше часа
и брёл по выцветшей траве

околевая на рассвете
дороги выпускали пар
и расправлял спросонья ветви
Екатерининский бульвар

* * *

Там, откуда я родом,
зимами рыбаков
ловит щука и тащит в воду,
и так испокон веков.

Полнится край сюжетами.
Помню, за мной бежали,
страшно шурша пакетами,
боровики с ножами.

Много случалось всякого
(прямо мороз по коже)
и во дворе у Якова,
и у Федота тоже.

К Якову как-то в гости
вдруг заглянуло Солнце,
стал доставать он после
золото из колодца.

А к Федоту, наоборот,
в гости зашла Луна,
стала светиться от
серебра стена.

Оба живут, не пряча
золота с серебром.
Ночью Федот богаче,
Яков богаче днём.

И у других, похоже,
та же с природой связь.
Трудятся, всё моложе
к старости становясь.

* * *

в космосе столько всего
ветхозаветного
и далеко далеко далеко
не безответного

телеграфирую встречным вдали
звёздам мерцающим
координаты воды и земли
места ристалища

некто посмотрит со стороны
спросит завистливо
что он там ловит на рифмы с кормы
в сводах немыслимых

кто там услышит его и прочтёт
строки безумные
может и там бесконечный учёт
ночи беззвучные

может и там все ушли на обед
и не вернулись
что-то бормочет уснув на столе
сидя на стуле

* * *

Зачем я раньше так не делал —
не закрывал входную дверь
и выходную, прячась телом,
и лишь додумался теперь.

Закрыл и повернул замочек.
И со спокойною душой
могу скучать и днём и ночью
и даже выглядеть смешно.

И делать только то, что сам я
хочу, чего желаю сам.
Такая функция простая,
дверным присущая замкам.

* * *

как малый ребёнок не сплю до утра
кино про пиратов идёт на ура
сражаются два капитана
друг с другом за честь и за флот
и кажется мне что с экрана
сражение в жизнь перейдёт
их сабли сверкнут из подъезда во двор
оставят порезы на стенах
и кто-то воскликнет — другой разговор
и кто-то ответит — наверно
посыплются искры как будто у них
не свара пиратов а сварка
где строится дом или винный бутик
а может табачная лавка
за куревом с водкой полундра крича
потянутся пьяницы вскоре
а два капитана любовь и печаль
отправятся в чёртово море

* * *

вспоминаю дни дождливые
их немало вот один
шли мы пьяные красивые
шумной жизни впереди

мимо озера вечернего
мимо ржавых гаражей
шли дорогою для верного
нами хоженой уже

шли на рынок за добавкою
там ещё дышал народ
перегаром за прилавками
пересчитывая МРОТ

там ещё звучала музыка
девяностых из ларька
там подростки семки лузгали
и играли в дурака

короли в обнимку с дамами
разбредались по кустам
подходил алкаш с карманами
оттопыренными к нам

в каждом было по пузырику
с беломориной в зубах
он цедил что ценит лирику
Заболоцкого в Столбцах

от поэзии далёкими
мы ему казались но
нас насквозь пронзало токами
неземными всё равно

* * *

нет сегодня не буду
может завтра потом
перебью всю посуду
и закончу на том

и закончу на этом
а потом убегу
потому что поэтом
больше быть не могу

стану просто обычным
нет уже никогда
с горьким голосом птичьим
не оставив следа

человеком последним
для себя самого
это глупые бредни
мой печальный арго

* * *

Зажигалка от влаги перестала гореть.
И нашёл я на даче, опустевший на треть,
пролежавший, не знаю, сколько лет коробок
и упрямую спичку не сразу зажёг.

Огонёк заплясал в беззащитной руке.
На открытом крыльце говорю: «Ветерок,
не гаси мою спичку в текущей строке,
чтобы я написал ещё несколько строк.

И ладони над спичкой держа полукруг,
от холодного ливня её уберёг
и от солнца затмившего свет её вдруг,
и от ночи, хотевшей свалить меня с ног.

Я смотрю на огонь, что хотел, позабыл:
ни костра не сложил, ни достал сигарет.
Соловьиную речь переняли дубы
и на правильном птичьем встречают рассвет.

* * *

Я уже даже не я.
Кто же тогда я такой?
Вон — соловей у ручья,
вон — облака над рекой

знают себя и свои
видят в ручье и в реке
и отражения, и
то, что у них вдалеке.

Знаю я средство одно.
Тёмное дело, да ла….
В полночь открою окно.
Всё уберу со стола.

И водружу ноутбук.
И напишу одному
мудрому как Микки Рурк,
смело шагая во тьму,

другу живущему в
сердце алтайской тайги:
«Я заблудился, увы.
Кто я такой? Помоги».

Друг мне ответит такой
чуткий, не глядя на то,
что породнился с тайгой,
сжёг дорогое пальто,

бросил картины и кров,
бросил знакомых людей
и на все деньги без слов
в лес укатил без идей.

Друг мне ответит один,
гордо живущий среди
сосен, забытый людьми:
«Следом за мной не иди».